Вроде бы голос Клото, но у Ральфа не было времени посмотреть. Зеленая машина медленно катилась по Харрис-авеню от аэропорта, продвигаясь вперед с той натужной осторожностью, которая обычно означает, что водитель очень стар или, наоборот, очень молод. Осторожность – не осторожность, но это была та машина, и грязная пленка висела над ней, как саван.

Жизнь – это колесо, подумал Ральф, и ему показалось, что эта мысль приходила к нему и раньше. Рано или поздно ты возвращаешься к тому, что когда-то оставил позади. Хорошо это или плохо, не знаю, но так получается.

Рози еще раз судорожно дернулась, пытаясь освободиться, и когда Атропос потащил ее назад, уронив при этом бейсболку, Натали присела перед ней на корточки и погладила ее по голове.

– Ты потерялась, собачка? Зачем ты сама пошла гулять? Ладно. Сейчас я тебя отведу домой. – Она обняла Розали. Ее маленькие ручки прошли сквозь руки Атропоса, ее милое личико оказалось всего в паре миллиметров от его уродливой ухмыляющейся рожи. Потом она встала. – Пойдем, Розали! Пойдем, хорошая!

Розали пошла по тротуару следом за Натали, повизгивая и со страхом оглядываясь на маленького ухмыляющегося человечка. Элен вышла из магазина на другой стороне Харрис-авеню, тем самым завершив картину, которую Атропос когда-то показал Ральфу. У нее на голове была бейсболка «Ред Сокс».

Ральф обнял Луизу и быстро ее поцеловал.

– Я люблю тебя, очень-очень, – сказал он. – Помни об этом, Луиза.

– Я знаю, – спокойно сказала она. – Я тоже тебя люблю. И поэтому я не могу тебя отпустить.

Она обхватила его за шею, ее руки были как железные крючья, и он почувствовал, что она прижалась к нему так тесно, что у него вышел весь воздух, который еще оставался в легких.

– Уходи, проклятый ублюдок! – закричала она. – Я тебя не вижу, но я знаю, что ты там! Уходи! Уходи и оставь нас в покое!

Натали остановилась и удивленно уставилась на Луизу. Розали тоже остановилась, навострив уши.

– Не выходи на дорогу, Нат! – крикнула ей Луиза. – Не…

И тут она поняла, что ее руки, которые она сцепила на затылке у Ральфа, держат лишь пустоту.

Ральф растаял, как дым.

21

Атропос обернулся на крик и увидел Ральфа с Луизой на другой стороне улицы. И что самое главное: он увидел, что Ральф видит его. Его глаза стали большими, как блюдца, а губы скривились в страшной гримасе. Одна рука машинально потянулась к голове, покрытой белесыми шрамами – память о глубоких порезах, которыми Ральф изукрасил его лысую черепушку его же скальпелем, – в безотчетном жесте защиты, который запоздал на пять лет.

[Да пошел ты, короткий! Эта маленькая сучка – моя!]

Ральф посмотрел на Нат, которая неуверенно и удивленно таращилась на Луизу. Он слышал, как Луиза кричит, чтобы она не выходила на дорогу. А потом он услышал голос Лахесиса, который был где-то рядом.

[Поднимайся, Ральф! Как можно выше, насколько сможешь! Быстрее!]

Он почувствовал вспышку в голове, почувствовал, как свело живот, а потом мир вокруг расцвел невероятными красками. Он наполовину видел, наполовину чувствовал руки Луизы, которые сжимали пустоту на том месте, где секунду назад был он, а потом он отошел от нее – нет, скорее его унесло от нее. Он почувствовал, как на него что-то давит, и понял, что Высшая Предопределенность все-таки существует, и что он теперь стал его частью, и что скоро его унесет поток этой самой Предопределенности.

Натали и Розали стояли теперь прямо перед домом, в котором раньше жил Ральф – до того, как переехал к Луизе. Натали с сомнением посмотрела на Луизу, а потом помахала ей рукой:

– С ней все в порядке, Луиза. Смотри, вот она. – Она погладила Розали по голове. – Не волнуйся, я переведу ее через дорогу. – Она шагнула на проезжую часть и крикнула маме: – Я не нашла свою кепку! Наверное, ее кто-то украл!

Розали все еще стояла на тротуаре. Натали нетерпеливо повернулась к ней.

– Пойдем, собачка!

Зеленая машина уже приближалась, но очень медленно. На первый взгляд она не представляла особой угрозы для девочки. Ральф сразу узнал водителя и не усомнился в увиденном, даже и не подумал, что у него галлюцинации. Ему почему-то казалось правильным, что за рулем этого автомобиля должен быть именно газетчик.

– Натали! – закричала Луиза. – Натали, нет!

Атропос наклонился вперед и шлепнул Розали номер два по заду.

[Вали отсюда, псина! Давай! Пока я не передумал!]

Атропос наградил Ральфа последней торжествующей ухмылкой. Розали взвизгнула и побежала по улице… прямо под колеса «форда», за рулем которого сидел шестнадцатилетний Пит Салливан.

Натали не видела машину, она смотрела на Луизу, которая стояла на тротуаре с искаженным от страха лицом. Она наконец поняла, что Луиза кричала ей не про собаку, а про что-то другое.

Пит заметил собаку, он не заметил девочку. Он резко свернул, чтобы не задавить Розали, и получилось так, что машина поехала прямо на Натали. Ральф увидел два испуганных лица за лобовым стеклом и подумал, что миссис Салливан наверняка кричит.

Атропос радостно завопил, подпрыгивая на месте:

[Ага, короткий! Глупый седой идиот! Я же говорил, что я тебя сделаю!]

Как в замедленной съемке, Элен уронила хлеб, который несла в руках.

– Натали, ОСТОРОЖНО! – закричала она.

Ральф побежал. И вновь возникло ощущение, что он передвигается с помощью мыслей. И когда он приблизился к Натали, которая шла по дороге, не замечая несущейся на нее машины, он буквально нырнул вперед, щурясь на яркие блики, которые отражались от «форда» прямо ему в глаза даже через мешок смерти, и снова переключил сознание, в последний раз возвращаясь на краткосрочный уровень.

Он упал в реальность, полную оглушительных звуков: крики Элен, вопли Луизы и визг тормозов. И сквозь все это явственно пробивался зубовный скрежет Атропоса. Ральф увидел большие синие глаза Натали и толкнул ее как можно сильнее, так что она отлетела назад, размахивая руками и ногами. Она приземлилась в канаву, у нее на виске красовалась царапина, но, судя по всему, она ничего себе не сломала. Ральф услышал, как кричит Атропос: он был в ярости и не верил своим глазам.

А потом «форд» наехал на Ральфа на скорости двадцать миль в час, и вся эта звуковая дорожка разом кончилась. Он очень медленно взлетел в воздух и так же медленно стал падать – по крайней мере ему показалось, что медленно, – у него на щеке отпечатался логотип «форда», похожий на странную татуировку, а сломанная нога неловко вывернулась назад. У него еще было время увидеть, что тень, скользящая за ним по тротуару, похожа на букву Х, было время увидеть красные капли в воздухе и подумать, что Луиза все-таки перестаралась со своей краской. И было время увидеть, что с Натали все в порядке. Она сидела на тротуаре и плакала, но с ней все было в порядке… и еще было время почувствовать, как Атропопс у него за спиной потрясает кулаками и приплясывает от ярости.

Кажется, для старого пердуна я справился очень даже неплохо, подумал Ральф, а теперь мне нужно отдохнуть, очень нужно отдохнуть.

А потом он ударился об асфальт с отвратительным шмякающим звуком и покатился – его череп треснул, позвоночник сломался, легкие были пробиты маленькими кусочками костей из раздробленной грудной клетки, его желудок превратился в кровавое месиво, кишки порвались.

И это было совсем не больно.

Совсем-совсем.

22

Луиза никогда не забудет ужасный звук, с которым Ральф упал на асфальт, и кровавый след, который он за собой оставил. Она хотела закричать, но не осмелилась, потому что поняла: если она сейчас закричит, то упадет в обморок – от потрясения и ужаса, и еще из-за жары, – а когда она придет в себя, Ральфа уже не будет.

И вместо того чтобы закричать, она побежала к нему, потеряв по дороге одну туфлю. Краем глаза она заметила, что Пит Салливан уже вылезает из «форда», который остановился почти на том же самом месте, что и машина Джо Вайзера – кстати, тоже «форд», – когда Джо сбил Розали номер один, черт-те сколько лет назад. И еще она заметила, что Пит плачет.