– О, я теперь редко отвечаю на вопросы, – сказал Дор, широко улыбаясь. Он подошел к ручейку и указал пальцем на воду. В воздух выпрыгнула маленькая форелька, взбила хвостом блестящие брызги и упала обратно в воду. Ральф с Луизой переглянулись с одинаковым выражением лиц, означавшим: Я правда видел(а) это или мне показалось?

– Нет, нет, – продолжал Дор, становясь на влажный камень. – Едва ли. Слишком все сложно. Слишком много возможностей. Слишком много уровней… а, Ральф? В мире множество уровней, да, Луиза? Ты как, кстати?

– Нормально, – с отсутствующим видом проговорила она, наблюдая за тем, как Дор перебирается через ручей по удобно расположенным камням. Он шел, расставив руки в стороны, как заправский акробат. Когда он добрался до противоположного берега, далеко позади раздался приглушенный расстоянием грохот, отдаленно напоминающий взрыв.

А вот и канистры с керосином, подумал Ральф.

Дор обернулся к ним, улыбаясь своей безмятежной улыбкой Будды. Ральф поднялся, на этот раз – сам того не желая и без ощущения внутренней вспышки. Цвета ворвались в мир, но он их сейчас не замечал, все его внимание было приковано к Дорренсу. Он увидел такое, что у него даже перехватило дыхание.

За этот месяц Ральф повидал ауры многих оттенков, но ни одна из них даже отдаленно не приближалась к этой замечательной оболочке, обладателя которой старик Дон Визи однажды описал так: «Вообще-то приятный парень, но на самом деле – дурак». Аура Дорренса была как будто пропущена через призму… или просто похожа на радугу. Цвета ласкали глаз яркими переливами – синий за лиловым, лиловый – за красным, красный – за розовым, розовый – за бежевым.

Он почувствовал, что рука Луизы ищет его руку, и сжал ее крепко-крепко.

[Боже мой, Ральф, ты видишь? Ты видишь, как это прекрасно?]

[Конечно.]

[Кто он? Он вообще человек?]

[Я не знаю…]

[Прекратите, вы оба. Спускайтесь обратно.]

Дорранс все еще улыбался, но голос, который они услышали, гремел командными нотками. И прежде чем Ральф успел спуститься сам, он почувствовал резкий толчок. Цвета разом исчезли.

– Сейчас на это нет времени, – сказал Дор. – Так, уже полдень.

– Полдень? – искренне удивилась Луиза. – Не может быть! Когда мы сюда приехали, еще не было девяти, а с тех пор и получаса не прошло!

– Время бежит быстрее, когда ты наверху, – сказал старина Дор. Он говорил очень серьезно, в то же время по-свойски подмигивал им. – Спросите об этом кого-нибудь, кто пьет пиво и слушает кантри субботним вечерком. Пойдемте. Быстрее! Часики тикают! Перебирайтесь через ручей!

Луиза пошла первой, осторожно переступая с камня на камень и раскинув руки в стороны, как делал Дорренс. Ральф пошел за ней, держа руки у ее бедер, готовый поймать ее, если она поскользнется, но именно он чуть не свалился в воду. Он сумел удержать равновесие, но только ценой промоченного ботинка. Ему казалось, что где-то в укромном уголке его сознания весело смеется Каролина.

– Дорренс, ты не мог бы нам кое-что объяснить? – спросил он, добравшись до берега. – Мы тут совсем запутались. – И не только мысленно или духовно, подумал он. Он никогда в жизни не был в таком лесу, даже на охоте в молодости. Что будет, если тропинка вдруг пропадет или если старина Дор бросит их здесь, что тогда?

– Да, – тут же ответил Дор. – Кое-что я вам могу объяснить совершенно точно.

– Что?

– Это лучшие из стихов Роберта Крили, – сказал Дор, демонстрируя им свою книгу «О любви», и, прежде чем кто-то из них успел хоть что-то на это сказать, развернулся и продолжил свой путь по лесу.

Ральф с Луизой переглянулись, разочарованные. Луиза пожала плечами.

– Пойдем, приятель, – улыбнулась она. – Лучше нам от него не отставать. Я забыла хлебные крошки.

5

Они взобрались на следующий холм, и с его вершины Ральф увидел, что тропинка, по которой они шли, обрывается у заросшего сорняками карьера футов пятидесяти в длину. У края карьера стояла машина, последняя модель «форда», которая казалась почему-то Ральфу знакомой. Когда дверца открылась и из машины вылез водитель, все сразу встало на свои места. В последний раз они видели эту машину из окна гостиной Луизы во вторник вечером. Тогда она застыла на середине Харрис-авеню, а водитель стоял на коленях в свете фар… перед собакой, которую он сбил. Джо Вайзер услышал, что они идут, поднял голову и помахал им рукой.

Глава 23

1

– Он сказал, чтобы я вас подвез, – сказал Вайзер, аккуратно разворачивая машину.

– Куда? – спросила Луиза. Она сидела на заднем сиденье вместе с Дорренсом. Ральф сидел впереди, рядом с Джо Вайзером, который, казалось, не вполне понимает, где он и даже кто он такой. Ральф приподнялся над обычным уровнем восприятия – совсем чуть-чуть, – когда пожимал руку Джо, чтобы посмотреть на его ауру. И с аурой, и с веревочкой все было в порядке, они выглядели совершенно здоровыми… но их яркий желто-оранжевый цвет был как будто приглушен. Ральф решил, что это, должно быть, влияние старины Дора.

– Хороший вопрос, – смущенно усмехнулся Вайзер. – Я понятия не имею, правда. Это был самый странный день в моей жизни. Вот уж точно.

Просека закончилась Т-образным перекрестком – пересечением с проселочной дорогой. Вайзер остановился, посмотрел, нет ли машин, и повернул налево. Они проехали указатель на съезд на шоссе № 95, и Ральф догадался, что Вайзер повернет на север, как только они доберутся до магистрали. Он знал, где они сейчас – примерно в двух милях к югу от шоссе № 33. Отсюда до Дерри было полчаса езды, и именно туда они, без сомнения, и направлялись.

Он вдруг рассмеялся.

– А вот и мы, – хохоча, выпалил он. – Трое счастливых и беззаботных на полуденной прогулке. То есть нас уже четверо. Добро пожаловать в гиперреальность, Джо.

Джо внимательно посмотрел на него и вдруг расплылся в улыбке.

– Так вот что это, гиперреальность. – И прежде чем Ральф или Луиза успели ответить, сказал: – Да, наверное.

– Ты читал это стихотворение? – спросил Дорренс с заднего сиденья. – Оно начинается: «Я делаю все, что я делаю, в спешке, чтобы успеть сделать что-то еще».

Ральф повернулся к Дорренсу и увидел, что тот по-прежнему улыбается своей безмятежной широкой улыбкой.

– Да, я читал. Дор…

– Разве это не шедевр? Потрясающее стихотворение. Стивен Добинс напоминает мне Харта Крэйна, только без претензий. Или, может быть, я имел в виду Стивена Крэйна, хотя вряд ли… Конечно, ему не хватает мелодичности Дилана Томаса, но разве это так уж плохо? Наверное, нет. Современная поэзия не музыкальна. Она энергична… все дело в напоре, а он либо есть, либо нет.

– О черт, – прошептала Луиза, закатив глаза.

– Ты мог бы сказать нам все, что нам надо знать, если бы мы поднялись на несколько уровней, – сказал Ральф. – Но ты не хочешь этого делать, да, Дор? Потому что там, наверху, время идет быстрее.

– В самую точку, – ответил Дор. Впереди показались синие указатели на южный и северный въезды на магистраль. – Мне кажется, вам сегодня еще предстоит подниматься, и тебе, и Луизе, так что лучше вам сэкономить как можно больше времени. Сэкономить… время. – Он сделал странно знакомый жест: поднял вверх скрюченный указательный и большой пальцы и соединил их, изображая сужающийся проход.

Джо Вайзер включил поворотник и повернул налево на съезд на шоссе в сторону Дерри.

– А ты-то как оказался замешанным во все это, Джо? – спросил его Ральф. – Почему Дорренс выбрал своим шофером именно тебя?

Вайзер покачал головой, он как раз выехал на шоссе, и машину снесло на встречную полосу. Ральф молниеносно потянулся к рулю и выправил курс, напомнив себе, что Джо, наверное, тоже почти не спал в последнее время. Хорошо еще, что на дороге не было машин, по крайней мере так далеко от города. Лишние волнения им ни к чему. Сегодня им еще предстоит поволноваться, Господь свидетель.